Леонардо да Винчи /1452-1519/ гораздо более знаменит как художник, нежели как естествоиспытатель. Вместе с тем, его вклад в естествознание, и прежде всего, в учение о Вселенной очень значителен. О вкладе Леонардо в естествознание и, в частности, о его астрономических воззрениях ничего не было известно до середины XIX века, когда впервые были расшифрованы и стали публиковаться его записные книжки. Именно благодаря изучению натурфилософского наследия Леонардо известный французский физик и историк науки Пьер Дюгем пришел к своим знаменитым открытиям в области средневековой науки.
Леонардо да Винчи в своих научных изысканиях стоял на позиции реализма и объективизма. Он не симпатизировал софистам и, подобно св. Фоме Аквинскому, считал главной задачей ученого и мыслителя обретение истины. "Истина, - писал Леонардо, - имеет одно единственное решение, и когда оно найдено, спор прекращается навсегда”. Но как найти истину? Здесь, по мнению Леонардо, главную роль должен сыграть опыт. “Истинные науки, - продолжает свою мысль Леонардо, - те, которые опыт заставил пройти сквозь ощущения и наложил молчание на языки спорщиков[...] Огонь истребляет ложь, т.е. софиста, и являет истину, разгоняя тьму. Огонь должен бытъ представлен как истребитель всякого софиста, как истребитель лжи и истолкователь истины, ибо он свет, который рассеивает тьму, скрывающую сущность вещей[...] Нет сомнения, что истина стоит в таком же отношении ко лжи, в каком свет стоит к мраку, и она обладает таким превосходством, что, даже распространяясь на низкие и низменные материи, несравненно превосходит недостоверность и ложь, распространяющуюся о великих и выспренных предметах[...] Кто спорит, ссылаясь на авторитеты, тот применяет не свой ум, а скорее, память[...] Если ты скажешь, что науки, начинающиеся и кончающиеся мыслью, обладают истиной, то в этом нельзя с тобой согласиться, а следует отвергнуть это по многим причинам, и прежде всего потому, что в таких чисто мысленных рассуждениях не участвует опыт, без которого нет никакой достоверности“.
Таковы методологические основания натурфилософских исследований Леонардо. Любовь к истине выдает в Леонардо последователя итальянских академиков, и прежде всего последователя Марсилио Фичино, который, как мы показывали в одной из наших предыдущих лекций, много писал на тему истины и лжи в своих комментариях к Платону, восхваляя Сократа и порицая софистов. По-видимому, эпоха Возрождения, отрицая схоластику с ее строгой логикой, породила большое количество болтунов, так что тема борьбы с софистикой сделалась во времена Марсилио Фичино и Леонардо да Винчи /т.е. во второй половине ХV - начале ХVI вв./ весьма актуальной.
Кто оказал влияние на натурфилософские воззрения Леонардо да Винчи? Ключ к ответу на этот вопрос дает запись в дневнике Леонардо: “Альберт о небе и мире от фра Бернандино. Борджес достанет для тебя Архимеда у епископа Падуанского”. Отметим, что Леонардо начал вести дневник во Флоренции 22 марта 1508 года. Именно тогда /т.е. в начале ХVI в./ стало издаваться множество натурфилософских сочинений, в частности книга Альберта Саксонского “Вопросы[...]”, которой мы посвятили одну из наших лекций. Это и есть та книга, о которой упоминает Леонардо в своем дневнике. Прочитавшему даже то немногое, что мы сообщили об Альберте Саксонском, станет ясно, что Леонардо да Винчи мог почерпнуть кое-что существенное из “Вопросов к четырем книгам Аристотеля о небе и мире”. Второе ключевое имя - Архимед. Дело в том, что Архимед является единственным из античных ученых, кто сообщил некоторые сведения о гелиоцентрической системе мира, предложенной в III в. до н.э. Аристархом Самосским. В своем сочинении “Псаммит” Архимед пишет, что Аристарх Самосский считал Солнце и звезды неподвижными, а Земле приписывал вращение вокруг своей оси и вокруг Солнца. Таким образом, Леонардо да Винчи мог основывать свою гипотезу о движении земли, к изложению которой мы сейчас перейдем, как на идеях Альберта Саксонского, так и на идеях Аристарха Самосского.
Вот что пишет Леонардо в своем дневнике о Земле как о небесном теле: “Земля не в центре солнечного круга, и не в центре мира, а в центре своих элементов, ей близких и с ней соединенных; и кто стал бы на Луне, когда она вместе с Солнцем под нами, тому эта наша Земля со стихией воды показалась бы играющей и действительно играла бы ту же роль, что Луна по отношению к нам[...] Земля - светило, почти подобное Луне”.
Здесь мы уже в который раз убеждаемся в пользе т.н. “мысленнного эксперимента”. Когда-то Сократ предлагал посмотреть на землю из космоса, чтобы убедиться в ее шарообразности, затем Иоанн Филопон предложил представить пространство между сферой неподвижных звезд и Землей заполненным пустотой; наконец, Николай Орем предложил посмотреть на Землю со сферы неподвижных звезд, чтобы уразуметь относительность движения; теперь Леонардо предлагает посмотреть на Землю с Луны, чтобы убедиться в том. что Земля представляет собой одно из небесных светил. Каждый такой “взгляд со стороны” необыкновенно обогащает наши представления о мире, в котором мы живем.
Но если Земля представляет собой обычное небесное тело, то что мешает ей двигаться, а если Земля движется, то как быть, налример, с камнем, брошенным вниз с башни. Ведь пока камень будет падать, башня, увлекаемая движением Земли, пройдет некоторое расстояние, и поэтому камень не сможет упасть у подножья башни. Решить эту проблему Леонардо помогла теория импетуса. О том, что он был с ней знаком, свидетельствуют следующие записи в его дневнике:
“Но если ты еще пожелаешь сказать, что воздух сохраняет силу движущего, сопровождая и толкая движимое тело, то как мы можем согласовать с этим движение колеса, которое в вихре ветра долго продолжает вращаться, хотя двигатель его давно разлучился с ним? Такое колесо приводится в движение не воздухом, ибо [...] если ветер благоприятствует убегающей от него половине колеса, он не благоприятствует другой половине, которая движется навстречу ему. Поэтому ветер, в той же мере вредящий, сколь и способствующий движению, не приносит этому колесу никакой пользы или вреда. Следовательно, действенность двигателя остается запечатленной в пределах колеса, а не [...] в воздухе, его окружающем”.
Тот, кто знаком с творчеством Жана Буридана и Альберта Саксонского, догаывается, чьими мыслями навеяны вышеприведеннные строки из дневника Леонардо да Винчи. Однако последний делает из учения об импетусе вывод, который в явном виде так и не сформулировали представители Парижской школы, а именно, что камень брошенный с башни, будет в системе отсчета, связанной с центром земли, двигаться не по прямой, а по винтовой линии:
“Тело, опускающееся из высшей части сферы огня, совершит прямое движение до земли, хотя бы стихии и находились в постоянном круговом движении вокруг центра мира. Доказывается так: пусть “в” будет тяжелое тело, которое движется сквозь стихии из “а”, чтобы опуститься в направлении к центру мира “м”. Я говорю, что такое тяжелое тело, хотя и совершает спуск по кривой, напоминающей винтовую линию, все же никогда не уклонится от своего прямолинейного спуска, который идет постоянно вперед, от места, из которого начался, до центра мира. Ибо если тело отправляется из точки “а” и опустится в “в”, то за время, пока оно опускалось в “в”, оно пермещается в “д”, а место “а” передвинулось по окружности в “с”, и таким образом, тело оказывается на прямой, проходящей через точку “с” к центру мира “м”. Отсюда следует, что камень, брошенный с башни, не ударит о бок этой башни прежде чем окажется на земле”.
Таким образом, задолго до Джордано Бруно и Галилея проблема падения тела с башни или мачты при допущении вращения Земли вокруг своей оси (с которой в свое время не справились ни Птолемей, ни св. Фома Аквинский) была успешно решена Леонардо да Винчи на основе тех идей, которые были сформулированы в рамках Парижской школы XVI века.
Обратимся теперь к творчеству Николая Коперника, возродившего гелиоцентрическую систему мира, предложенную некогда Аристархом Самосским. Николай Коперник родился в городе Торунь в 1473 году. Он обучался сначала в Краковском университете, а затем в университетах Италии. Именно в Италии Коперник познакомился с идеями о движении Земли, аналогичные тем, что отражены в дневниках Леонардо. В отличие от Леонардо, Коперник имел достаточно времени и терпения, чтобы по возвращении в Польшу путем самостоятельных астрономических наблюдений и геометрических рассуждений получить некоторые следствия из гелиоцентрической гипотезы. Разумеется, сами по себе астрономические наблюдения не могли в то время, когда телескоп быдл неизвестен, привести к доказательству движения Земли. Но Коперник к таким доказательствам и не стремился; он был настолько убежден в том, что Земля движется вокруг Солнца, находящегося в центре мира, что решил не останавливаться на константации этого “факта”, а пойти дальше и сделать из него конкретные выводы. Выводы эти сводились к тому, что т.н. петли, которые описывают на небе внешние планеты (Марс, Юпитер, Сатурн), если их наблюдать с Земли, не только получают в рамках гелиоцентрической системы мира изящное объяснение, но и позволяют оценить расстояние от этих планет до Земли (что не удавалось сделать никому из астрономов до Коперника). Все эти идеи и расчеты Коперник изложил в своей книге “Об обращениях небесных сфер”, которая была издана в Нюрнберге в 1543 году. Свою книгу Коперник решил посвятить папе Павлу III, тому самому папе, который утвердил устав ордена иезуитов. В этом посвящении Коперник пишет, что “размышления человека, занимающегося философией, далеки от суждений толпы, поскольку его цель заключается в том, чтобы искать истину во всех вещах, насколько это позволено Богом человеческому разуму”. Далее Коперник выражает сомнение в целесообразности публикации своего труда: “Может быть лучше было бы последовать примеру пифагорийцев и неких других, которые не через книги, но устно имели обыкновение передавать тайны философии лишь близким и друзьям”. В свете этих опасений Коперника становится понятным, почему Леонардо предпочел не публиковать свои идеи. В посвящении Павлу III Коперник указывает причину, по которой он все же решился на издание книги:
“Однако друзья уговорили меня, долго колебавшегося и отказывавшегося; среди коих первым был Николай Шенберг, кардинал Капуанский, славный во всяком роде наук, а также и человек, по отношению ко мне дружелюбнейше настроенный, а именно, Тидеман Гиз, епископ Кульмский, сведующий в богословии [...]”. Отсюда видно, что книга “Об обращениях небесных сфер” была опубликована по инициативе церковнослужителей высокого ранга, и в свете этого нелепым выглядит утверждение Энгельса, что Коперник “бросил вызов церковному авторитету”.
В том же посвящении папе Павлу III Коперник указывает основную причину, заставившую его отказаться от геоцентризма и перейти к гелиоцентризму:
“Те, которые придумали эксцентры, хотя достаточным их числом по большей части, казалось, объяснили видимые движения светил, однако при этом допустили многое, что противоречило первоначалам о равномерности движения. Главное же, а именно форму мира и точную симметрию его частей они не смогли найти или вывести из этих эксцентров, но случилось с ними то, что происходит с тем, кто берет из разных мест руки, ноги, голову и другие члены, превосходно, впрочем, нарисованные, но не пропорциональные одному телу[...] так что из них можно составить скорее чудовище, чем человека”.
Таким образом эстетический момент был у Коперника на первом месте, что выдавало в нам человека эпохи Возрождения и было, по-видимому, навеяно итальянскими впечатлениями. Эстетические доводы мы находим и в других местах книги Коперника:
“Кто в этом прекраснейшем храме мог бы поместить светильник сей в другом или лучшем месте, нежели в том, откуда он все целиком одновременно смог бы освещать”.
Опять же вера в Бога Творца являлась тем фактором, который побуждал Коперника искать красоту, симметрию и гармонию в устройстве Вселенной: “Находим, следовательно, в этом порядке (гелиоцентрическом - И.Л.) достойную удивления симметрию мира и строго определенную гармоничную связь между движением и величиной сфер, каковую другим способом получить невозможно[...] Таковым является сие божественное произведение Превосходного и Величайшего Мастера”.